обращаюсь к администраторам сайта: создайте рубрику, где бы можно было выкладывать реальные истории реальных гуктян... просто я хочу написать книгу: и смешную, и такую, чтоб за живое хватала, а лучший сочинитель - сама жизнь...поэтому вот примерное начало, название и общий псевдоним автора придумаем совместно, но за год-два можно сотворить ...
........
Экипаж
Так уж получилось, что перед самым распадом Советского Союза жизнь свела вместе настолько разных и противоречивых людей, что просто диву даешься – как такое вообще могло произойти? При любых других обстоятельствах они бы даже не посмотрели друг на друга, но жизнь вообще штука непредсказуемая... Никто из них не мог и предположить, что станут они последними выпускниками заведения, в которое пытаются поступить и насколько неожиданно сложатся их судьбы. Но обо всем по порядку…
Ульяновское Гвардейское Высшее дважды Краснознаменное Военное Танковое Командное Училище имени Владимира Ильича Ленина ( или как про него ласково говорили уже не курсанты, но еще не лейтенанты, с улыбкой огромного четырехгодичного снисходительства – «дурдом Солнышко») встречало своих абитуриентов в один из жарких июльских дней широко распахнутыми воротами, всеобщим гомоном вездесущих родителей, дядюшек, тетушек, девушек и прочих провожающих-сопровождающих, а также бестолковой суетой будущих отцов-командиров этих абитуриентов. Кто-то сидел на газоне с родственниками, уплетая бабушкины пирожки, как будто они уже последние в жизни и других не будет. Кто-то мило обнимался с девушкой, представляя себе, что их разлука продлится четыре года и не будет ни отпусков, ни увольнений, ни стремительных как сама жизнь самоволок уже к другим девушкам.
И лишь трое наших будущих героев сидели под тенью тополей на бордюрах в одиночестве, потому что их никто не провожал, им не с кем было обниматься, да и тоскливость текущего момента нагнетала тягучую неуверенность в завтрашнем дне.
- Ну что, бродяги, может перекусим? … Константин Борисыч, одессит - протянул руку для рукопожатия и знакомства рыжий высокий весельчак, чем-то отдаленно напоминающий Марка Бернеса.
- …Ваня… Иван Андреевич, - поправился второй собеседник.
- Да ты не напрягайся, расслабься, - уже по-приятельски похлопал по плечу Ваньку рыжий одессит.
- Афанасий я… Николаевич, - добавил немного замявшись третий из теперешних приятелей.
Все дружно грохнули смехом еще неуверенных, но уже сплоченных в чем-то юнцов.
Понимая важность текущего момента – все-таки расставание с гражданской жизнью – они решили объединить свои проводы и перекусить тем, что у них оставалось в баулах, тем более, что кто-то из отцов-командиров объявил, что на следующий день все гражданские припасы будут изъяты и выброшены. А оставалось у них на троих бакинская пахлава, банка черной икры, салями, полтора килограмма чистого шоколада в одном слитке, сгущенка, какая-то смесь из кураги, орехов, меда и чего-то еще, кедровые орешки и сушеный омуль. Была правда еще пачка настоящего цейлонского чая, но, похоже, кипятка достать на сорокаградусной жаре на плацу было делом практически невозможным – разве только поставить на центр плаца литровую банку с водой и ждать – а вдруг закипит….
Теперь, думаю самое время познакомить уважаемого читателя с нашими героями.
Типчик первый – Иван, крепкий, темноволосый парень с зелеными вдумчивыми глазами. Несмотря на свое чисто русское имя и национальность – родом из Баку. Так уж получилось, что его родители и деды с бабками оказались в числе шестидесяти пяти процентов некоренного населения столицы закавказской республики. Учился он отлично, был старостой в классе, в общем пай-мальчик из семьи простых, но культурных работяг. Естественно это в его бауле оказалось полкило недоеденной бакинской пахлавы и неуместная в данном случае пачка цейлонского чая.
Наш второй герой – это Афанасий, светловолосый стройный сибиряк с синими как апрельское небо глазами. Надо сказать полная противоположность Ивану, потому как к учебе особого пристрастия не проявлял, вечно ввязывался в какие-нибудь неприятные ситуации, одним словом раздолбай. У него в рюкзаке, помимо всяких тряпок, оказались кедровые орешки и вяленый омуль, а зачем еще всякую дрянь там носить – и этого достаточно, рюкзак же не холодильник.
Третий наш персонаж – это Костя, вернее было бы сказать Константин Борисович, как он сам иногда себя называл, - был родом из Одессы, и когда кто-нибудь его подкалывал «ты одЭссит, Костя, а это значит?...» - невозмутимо отвечал, что его родной город «принято называть ОдЕссой, и только безграмотные Ыдиоты называют его ОдЭссой». Естественно это в его огромном «дипломате» оказались все остальные продукты. Хлеба, конечно же, не было, но колбасу с чем-то надо было есть, тогда Костя отрезал от салями добрую треть и невозмутимо направился к родителям, пичкающим свое чадо на, наверное, единственной во всем училище лавочке жареной курицей: молча положил колбасу на расстеленную для уже распотрошенной курицы газету, добавил – «одесская, угощайтесь», так же молча взял с газеты огромный каравай и отрезал от него четверть. Изумленные родители смотрели на все происходящее и скорее всего думали: с каких это пор в военные училища стали психов набирать. Костя же все так же невозмутимо сунул краюху хлеба под мышку и успокаивающе растопырив свои огромные веснушчатые не по-юношески огромные кисти бодро проговорил: «Салями – одесская, кушайте, а я у вас чуток хлеба возьму». Затем развернулся и направился к приятелям, которые так же ошарашено наблюдали за всем этим. Уплетая припасы Костя успел рассказать историю двух-трехлетней давности, когда они катаясь бесплатно по всей Одессе на трамваях придумали очень оригинальный трюк.
- Мы обычно втроем везде шастали. Двое брали под руки третьего и при входе в трамвай у того неожиданно подкашивались ноги, голова свисала вниз и набок, а изо рта он пускал моньку до самого пола. Естественно не только кондукторы, но и самые дряхлые старушки тут же уступали нам места. Один раз правда на соседку нарвались – пришлось убегать.
........
Экипаж
Так уж получилось, что перед самым распадом Советского Союза жизнь свела вместе настолько разных и противоречивых людей, что просто диву даешься – как такое вообще могло произойти? При любых других обстоятельствах они бы даже не посмотрели друг на друга, но жизнь вообще штука непредсказуемая... Никто из них не мог и предположить, что станут они последними выпускниками заведения, в которое пытаются поступить и насколько неожиданно сложатся их судьбы. Но обо всем по порядку…
Ульяновское Гвардейское Высшее дважды Краснознаменное Военное Танковое Командное Училище имени Владимира Ильича Ленина ( или как про него ласково говорили уже не курсанты, но еще не лейтенанты, с улыбкой огромного четырехгодичного снисходительства – «дурдом Солнышко») встречало своих абитуриентов в один из жарких июльских дней широко распахнутыми воротами, всеобщим гомоном вездесущих родителей, дядюшек, тетушек, девушек и прочих провожающих-сопровождающих, а также бестолковой суетой будущих отцов-командиров этих абитуриентов. Кто-то сидел на газоне с родственниками, уплетая бабушкины пирожки, как будто они уже последние в жизни и других не будет. Кто-то мило обнимался с девушкой, представляя себе, что их разлука продлится четыре года и не будет ни отпусков, ни увольнений, ни стремительных как сама жизнь самоволок уже к другим девушкам.
И лишь трое наших будущих героев сидели под тенью тополей на бордюрах в одиночестве, потому что их никто не провожал, им не с кем было обниматься, да и тоскливость текущего момента нагнетала тягучую неуверенность в завтрашнем дне.
- Ну что, бродяги, может перекусим? … Константин Борисыч, одессит - протянул руку для рукопожатия и знакомства рыжий высокий весельчак, чем-то отдаленно напоминающий Марка Бернеса.
- …Ваня… Иван Андреевич, - поправился второй собеседник.
- Да ты не напрягайся, расслабься, - уже по-приятельски похлопал по плечу Ваньку рыжий одессит.
- Афанасий я… Николаевич, - добавил немного замявшись третий из теперешних приятелей.
Все дружно грохнули смехом еще неуверенных, но уже сплоченных в чем-то юнцов.
Понимая важность текущего момента – все-таки расставание с гражданской жизнью – они решили объединить свои проводы и перекусить тем, что у них оставалось в баулах, тем более, что кто-то из отцов-командиров объявил, что на следующий день все гражданские припасы будут изъяты и выброшены. А оставалось у них на троих бакинская пахлава, банка черной икры, салями, полтора килограмма чистого шоколада в одном слитке, сгущенка, какая-то смесь из кураги, орехов, меда и чего-то еще, кедровые орешки и сушеный омуль. Была правда еще пачка настоящего цейлонского чая, но, похоже, кипятка достать на сорокаградусной жаре на плацу было делом практически невозможным – разве только поставить на центр плаца литровую банку с водой и ждать – а вдруг закипит….
Теперь, думаю самое время познакомить уважаемого читателя с нашими героями.
Типчик первый – Иван, крепкий, темноволосый парень с зелеными вдумчивыми глазами. Несмотря на свое чисто русское имя и национальность – родом из Баку. Так уж получилось, что его родители и деды с бабками оказались в числе шестидесяти пяти процентов некоренного населения столицы закавказской республики. Учился он отлично, был старостой в классе, в общем пай-мальчик из семьи простых, но культурных работяг. Естественно это в его бауле оказалось полкило недоеденной бакинской пахлавы и неуместная в данном случае пачка цейлонского чая.
Наш второй герой – это Афанасий, светловолосый стройный сибиряк с синими как апрельское небо глазами. Надо сказать полная противоположность Ивану, потому как к учебе особого пристрастия не проявлял, вечно ввязывался в какие-нибудь неприятные ситуации, одним словом раздолбай. У него в рюкзаке, помимо всяких тряпок, оказались кедровые орешки и вяленый омуль, а зачем еще всякую дрянь там носить – и этого достаточно, рюкзак же не холодильник.
Третий наш персонаж – это Костя, вернее было бы сказать Константин Борисович, как он сам иногда себя называл, - был родом из Одессы, и когда кто-нибудь его подкалывал «ты одЭссит, Костя, а это значит?...» - невозмутимо отвечал, что его родной город «принято называть ОдЕссой, и только безграмотные Ыдиоты называют его ОдЭссой». Естественно это в его огромном «дипломате» оказались все остальные продукты. Хлеба, конечно же, не было, но колбасу с чем-то надо было есть, тогда Костя отрезал от салями добрую треть и невозмутимо направился к родителям, пичкающим свое чадо на, наверное, единственной во всем училище лавочке жареной курицей: молча положил колбасу на расстеленную для уже распотрошенной курицы газету, добавил – «одесская, угощайтесь», так же молча взял с газеты огромный каравай и отрезал от него четверть. Изумленные родители смотрели на все происходящее и скорее всего думали: с каких это пор в военные училища стали психов набирать. Костя же все так же невозмутимо сунул краюху хлеба под мышку и успокаивающе растопырив свои огромные веснушчатые не по-юношески огромные кисти бодро проговорил: «Салями – одесская, кушайте, а я у вас чуток хлеба возьму». Затем развернулся и направился к приятелям, которые так же ошарашено наблюдали за всем этим. Уплетая припасы Костя успел рассказать историю двух-трехлетней давности, когда они катаясь бесплатно по всей Одессе на трамваях придумали очень оригинальный трюк.
- Мы обычно втроем везде шастали. Двое брали под руки третьего и при входе в трамвай у того неожиданно подкашивались ноги, голова свисала вниз и набок, а изо рта он пускал моньку до самого пола. Естественно не только кондукторы, но и самые дряхлые старушки тут же уступали нам места. Один раз правда на соседку нарвались – пришлось убегать.
